Народный праздник: Юрий-холодный
10 декабря (26 ноября по ст. ст.) Православной Церковью чествуется память освящения первого на Руси храма во имя Георгия Победоносца (в Киеве, на Золотых Воротах). В народе этот церковный праздник с незапамятных времен слывет под названием Юрия-холодного (зимнего Егория), в отличие от «теплого» – весеннего, празднуемого 7 мая (23 апреля по ст. ст.).
Святой Георгий (Юрий, Егорий) Победоносец занимает, по народному представлению, одно из первых мест среди чтимых святых. И это замечено не только у русских, но и вообще у всех славян и даже соседних с ними народов, относящихся к нему с особым благоговением и окружающих память о нем самыми разнообразными сказаниями. На него перенесены народным воображением многие выразительные черты верховных божеств древнеславянского языческого Олимпа. Светозарный облик этого воина Христова встает перед духовными очами народа в виде облеченного в златокованые латы всадника на белом коне, поражающего своим копьем огнедышащего дракона. Грозен «воин воинства небесного» для ратей силы темной не менее, если даже не более, Ильи-пророка и Михаила-архангела. Но для трудящегося в поте лица крестьянства, для мирных пахарей и пастырей, он является неизменным покровителем и крепкой защитой.
Русское народное песенное творчество уделило в своих занесенных в народную память произведениях немало места прославлению подвигов этого святого. «Сказание о Егорий Храбром», записанное П. В. Киреевским, называет его сыном «той ли премудрой Софии», придавая этим самому рождению его таинственное значение и наделяя его с самой минуты появления на белый свет наследственной мудростью, побеждающей в его образе даже премудрость змеиную, направленную на совершение всяческого зла. Будучи последовательным даже в своих ошибках, народ называет сестрами «желанного детища» Мудрости Веру, Надежду и Любовь – и делает это не случайно, а также для того, чтобы породнить их с обликом Егория Храброго. Последнему он, между прочим, приписывает искоренение басурманства и утверждение православия «на светлой Руси». Как и стал он, Егорий Храброй,
В матер возраст приходити,
Ум-разум спознавати,
И учал он во те поры
Думу крепкую оповедати
Своей родимой матушке,
А и ей ли, премудрой Софии:
Соизволь, родимая матушка,
Осударыня премудрая София,
Ехать мне ко земле светлорусской,
Утверждать веры христианские… Так повествует сказание, отправляющее святого Георгия на подвиг. И едет он «от востока до запада». По его слову расступаются перед ним «леса темные, дремучие» и разбегаются по всей Руси; по его велению «горы высокие, холмы толкучие», заграждающие путь-дорогу нетореную, дают ему проход и тоже рассыпаются, раскидываются вдоль и поперек Русской земли. «Моря глубокие, реки широкие, звери могучие, рогатые» – все повинуется Победоносцу. Наезжает он на своем пути «на то стадо, на змеиное, на то стадо на лютое – хочет он, Егорий, туда проехати». Стадо змей не только не дает ему хода, а советует воротиться вспять и унять своего «коня ретивого». Но Храброй не внемлет совету змеиному, вынимает он саблю острую: «…ровно три дня и три ночи рубит, колет стадо змеиное; а на третий день ко вечеру посек, порубил стадо лютое…» Сказание кончается тем, что Егорий Храброй, победивший «стадо змеиное», наезжает «на ту землю светлорусскую, на те поля, реки широкие, на те высоки терема златоверхие…» Здесь не пропускают его уже красны девицы, обращающиеся к славному богатырю с такой речью: А и тебя ли мы, Егорий, дожидаючись,
Тридцать три года не вступаючи
С высока терема златоверхого,
А и тебя ли мы, Храброго, дожидаючись,
Держим на роду велик обет:
Отдать землю светлорусскую,
Принять от тебя веру крещеную!.. И он принимает «ту землю светлорусскую под свой велик покров», с этой поры до наших дней, по убеждению народной веры, не забывая о ней в своих неусыпных заботах.
С Егорием Храбрым у славян вообще, а у русских особенно, связано много различных поверий и вытекающих из них обычаев. Но громадное большинство последних относится к весеннему («теплому») Юрьеву дню. Юрий же «холодный» в народной памяти связан с прошлой жизни родины русского пахаря.
Этот народный праздник был освящен веками как день, когда крестьяне имели право переходить от одного помещика под властную руку другого. Об этом обыкновенно заявлялось на Михайлов день, чтобы для помещика этот переход не был неожиданным. «Судебник» (свод законов, составленный в правление царя Ивана III в 1497 году и применявшийся на Руси до 1550 года, когда был заменен новым, составленным Иваном IV Грозным) определял срок перехода более пространно: «за неделю до Юрьева дня и неделю по Юрьеве дне холодном». Переход крестьян совершался на том условии, что они, поселяясь на помещичьей земле, обязывались беспрекословно исполнять все приказания помещика, нести на себе тяжесть всех обычных повинностей, вносить в условленные сроки все подати. Уходя от помещика, они должны были рассчитаться оброками полностью «за пожилое», причем помещик не мог требовать ничего лишнего, как не имел права и удерживать не желавших оставаться в его вотчине. Сделки совершались при «послухах» (свидетелях) с обеих договаривающихся сторон. «Уговор лучше денег!», «Ряда города держит!» – говорил народ. Так было и в этом случае. Крестьянин, снявшийся с помещичьей земли «тайным уходом», подвергался по закону строгой каре; равно и помещик, не соблюдавший закона во всей полноте, наказывался пенею. «Крепки ряды Юрьевым днем!» – гласило народное слово и продолжало: «Мужик болит и сохнет по Юрьев день!», «На чью долю потянет поле, то скажет холодный Юрий!», «Мужик – не тумак, знает, когда живет на белом свете зимний Юрьев день».
Любил всегда, как любит и теперь, посмеяться над самим собой русский простолюдин. После того как было отменено право перехода крестьян от одного помещика к другому – повелением царя Бориса Годунова, а затем указом (9 марта (по ст. ст.) 1607 года) царь Василий Шуйский окончательно укрепил крестьянские души за их владельцами, – пошла по народной Руси поговорка: «Вот тебе, бабушка, и Юрьев день!» Эта поговорка повела за собой другие: «Сряжалась баба на Юрьев день погулять с барского двора, да дороги не нашла!», «Верстался мужик по Юрьев день радеть о барском добре, а и сейчас засел, что бирюк в норе!» – по поводу отмены Юрьева дня с его льготами. Слово народное крепче олова: вылетело века тому назад, а и до сих пор не пропало из памяти.
До наших дней не успело исчезнуть в народной Руси слово о том, что «Юрий-холодный оброк собирает» и такие поговорки, как: «Судила Маланья на Юрьев день, на ком справлять протори!», «Позвал дьяк мужика судиться на Юрья-зимнего, а мужик и был таков!» Отошли в область исчезнувших преданий и «юрьевские оброки», о которых все было постановлено в «писцовых книгах» (русские правительственные документы XVI–XVII веков, служившие основанием для податного обложения), а долго еще служились на Руси на Юрия-холодного молебны о благополучном пути, словно собирались крестьяне переселяться в этот день из одной вотчины в другую. Так крепка была в русском народе привязанность к отжившей свой век старине.
«Егорьевское окликанье», справлявшееся по весне, в некоторых местностях повторялось и на Юрия-холодного, а в деревнях можно было услышать в этот день песню: Мы вокруг поля ходили,
Егорья окликали,
Юрья величали:
Егорий ты наш Храброй,
Ты паси нашу скотинку
В поле и за лесом,
Под светлым под месяцем,
Под красным солнышком —
От волка от хищного,
От зверя лукавого,
От медведя лютого! По народной примете, с Юрия-холодного начинают подходить к сельским задворкам волчьи стаи за добычей: «Что у волка в зубах, то Егорий дал!» – говорил деревенский люд, утешаясь при этом другой поговоркой: «На Руси два Егорья – холодный да голодный, а все тут Божья благодать!» Народ крепко верил, что если молиться святому Георгию Победоносцу, то он никогда не допустит зверя «зарезать животину».
С зимнего Юрьева дня засыпают в берлогах медведи. В стародавнюю пору существовало местами даже поверье о том, что будто бы некоторые, особо расчетливые люди – из-за скупости – ложились в Юрьев день в гроб-домовину и засыпали по-медвежьи вплоть до самого вешнего Юрия-тепло-го. Впрочем, это всецело относится к области сказок.
После Юрия-холодного деревенские старожилы, проводив закат солнца, выходили на двор к колодцам и «слушали воду». Если она не шелохнется, это, по их мнению, предвещало теплую зиму. Если же из колодца раздавались какие-нибудь звуки, – значит, надо ждать лютых морозов и сильных вьюг.
